| Мамбо! Мамбо! или "Барабаны тоже чувствуют" |
Три дня, с 19 по 21 сентября, в Большом концертном зале стучали по конго, били в кахон и джембе. Три дня испанские ритмы сменялись африканскими, а потом наступала очередь кубинских, и снова по кругу – испанские, африканские, кубинские. Три дня музыканты Томского симфонического оркестра репетировали под звуки не симфонических инструментов. Три дня в Томской филармонии готовили совершенно необычный концерт «Чувства барабанов».  Проект «Этническая перкуссия в рамках симфонии» предложил дирижер Сесар Альварес. Он же пригласил музыкантов с трех континентов — Кассоума Саного (Африка, Кот-ди-Вуар), Тани Альенде (Латинская Америка, Куба), Куко Челини (Европа, Испания). Это не просто одни из лучших перкуссионистов мира, у них богатый опыт совместных выступлений с классическими музыкальными коллективам. В виртуозном мастерстве всех исполнителей убедился каждый зритель, побывавший на концерте 21 сентября. Пользователь Интернета заранее мог составить более подробное представление о биографии и пристрастиях приглашенных мастеров перкуссии. Например, Кассуом Саного работал в составе Ensemble Djolem и национального балета Коста де Марфил, гастролировал по США и странам Европы, он создатель, руководитель и перкуссионист традиционного африканского DoukaKene.  Куко Челини, имеющий консерваторское образование, профессионально изучал этническую перкуссию, много ездил с концертами по Латинской Америке, имеет договор со звукозаписывающей фирмой Sony Music, записанные на фирме концерты Челини покорили Европу, Америку, Австралию и Японию.  Тани Альенде в рамках различных мировых музыкальных фестивалей играл с самыми знаменитыми музыкантами Америки, в Париже открыл мастерские по производству кубинской перкуссии, организованный им в 1992 году «Секстет Aché» имел грандиозный успех во Франции и Италии.  Но главное – все трое вместе с Сесором Альваресом — большие друзья, а это немало, чтобы проект воплотился в жизнь и получил отклик у зрителей. — Мы хотели показать историю перкуссии, от ее зарождения на африканском континенте до наших дней, — объяснил замысел маэстро Альварес. – Мне кажется, это интересная тема: как африканская перкуссия добралась до Америки, как там все развивалось, и как она снова через океан попала в Европу. Концепция заключалась в том, чтобы соединить консерваторское образование и национальный этнический инструмент, самобытное искусство и классическое. В конце концов, музыку разных континентов объединить в одном концерте. Видно со всех континентов  Проработав десять лет с Томским симфоническим оркестром, Сесар был уверен и в мастерстве музыкантов, и в их готовности пускаться на любые эксперименты. Но так же он был уверен и в публике, что она примет поиски нового.Его проект – это ответ на те претензии, которые были высказаны общественностью города год назад, когда Томскую филармонию лихорадило от административного конфликта. Когда Томску был брошен упрек, что он «не виден на культурной карте России». После такого феерического концерта, после ошеломляющего успеха у зрителей, претензии в однообразных программах, и в том, что БКЗ стал площадкой для «чеса» заезжих гастролеров, можно снять. Проект Сесара Альвареса – это убедительная заявка на курс нескучного просвещения публики.  Но заметным на музыкальной карте Томскую филармонию все же сделал не сам концерт, каким бы необычным и замечательным он ни был, а мастер-класс по этнической перкуссии, который по просьбе дирижера провели приглашенные музыканты. — Почему родилась такая идея? – спрашивает и сам же отвечает Сесар Альварес. — Как известно, консерваторское образование ориентировано на симфоническую музыку. А сейчас в моду вошла этническая музыка, которую композиторы стали включать в свои произведения, появились целые музыкальные течения. В общем, это такой мировой тренд. Но музыкант с классическим консерваторским образованием не имеет навыков игры на этнических инструментах, не знает, как с ними общаться. Вот мы и хотим дать азы игры, рассказать методику. Собственно, в этом и состояла изюминка проекта. Не только удивить, восхитить виртуозным исполнительством, но и научить желающих играть на этнических инструментах, помочь овладеть новыми приемами.  Поучиться перкуссии у профессионалов экстра-класса приезжали из других городов и даже семьями. Эдуард и Александра Кургуз, преподаватели 6-й музыкальной школы из Омска, взяли с собой десятилетнего сына. «Он полноправный участник нашего семейного ансамбля», — пояснила мама. Антон быстро стал любимцем у музыкантов-преподавателей, к нему они подходили чаще и результатами его игры остались довольны. Евгений Суворов из Новосибирска, узнав о мастер-классе, тут же собрался в поездку. Перкуссией занимается самостоятельно, а в филармонии играет на ударных и в музыкальном колледже этот же инструмента преподает. Говорит, что в Томске он многое узнал впервые. «На кахоне я ни разу не играл и не видел, как играют. Это новое. У меня появилась мысль, купить его». Такое же желание испытал и Бориса Еремеева, барабанщика многих томских коллективов. — Великолепный класс показали и Куко, и Тани, и Кассуом, — с восторгом отзывается он о мастер-классе – Владение каждым инструментом безупречное. Все ярко, зрелищно. Очень хорошо все рассказывали, доступно, понятно. «Ставили» руки – что очень важно. Учили быть естественным, чувствовать звуки. У меня душа всегда лежала к конго, а сегодня хочу сделать приобретение – кахон. Что же касается концерта, то просто потрясающее сочетание оркестра и этнических барабанов. Необыкновенный концерт   Для Томска идея соединения классической и этнической музыки «в одном флаконе» не нова, но очень пришлась ко времени и оказалась животворящей после прошлогоднего кризиса. Все было необычно и непривычно в этом концерте, от названия до манеры его ведения. Вместо штатного музыковеда, который выходит и объявляет перед началом концерта, чья музыка исполняется, оркестранты просто заняли свои места и после взмаха дирижерской палочки начали играть. Подготовленные зрители, имеющие хорошую музыкальную память, наверняка узнали в исполняемом произведении музыку оскароносного Джона Уильямса к кинофильму «Ковбои». Ну, а кто не узнал, тот просто плыл по волнам мелодии, рисуя в воображении свои картины. Зал напитывался силой музыки, энергией радости, он жил в одном ритме с оркестром, и когда Сесар Альварес, дирижировавший темпераментно и артистично, сделал завершающий жест, как бы собирая музыку в кулак, то зрительские эмоции выплеснулись овациями. А дирижер повернулся к залу, взял микрофон и начал с разговаривать со слушателями как с давними и хорошими знакомыми. И эта интонация доверительности, отсутствие всякого пафоса и официоза в голосе маэстро, превратили всех сидящих в участников дружеского вечера.  — Мы начали с сочинения Джона Уильямса. Начали с конца. Почему именно так? Произведение в исполнение симфонического оркестра – это результат эволюции, в ходе которой современные американские произведения вобрали в себя ритмы африканского континента, — пояснил необычную структуру концерта Сесар Альварес. – Мы будем слушать разные варианты перкуссии – кубинскую, испанскую, африканскую, и так доберемся до родины современных ритмов — Африки. Ведь все ритмические приемы родились именно там. И вы услышите этнические инструменты – кахон, конго и джембе. Дирижер, взявший на себя функции ведущего, счел нужным напомнить публике историю колонизации Африки и насильственного переселения чернокожих невольников на острова Карибского бассейна. Из этого пояснения стала очевидной очень простая мысль: музыка Родины, которую рабы исполняли на своих национальных инструментах, делала их свободными. Чтобы сохранить свою культуру, у них не было ничего, кроме желания. И желание победило: африканские ритмы завоевали весь мир. Завоевание началось, естественно, с Америки. Но прежде, чем томичи услышали голоса кахона, конго и джембе, стоящих перед дирижерским пультом, Сесар Альварес вместе с оркестром предложил вслушаться в музыку старейшины американских композиторов — Аарона Копленда. Сыгранные оркестром два фрагмента из балета «Родео» стали блестящей иллюстрацией идеи проекта: типичная американская мелодия как бы вырастала из национальных ритмов афроамериканцев. Программу концерта маэстро Альварес выстроил таким образом, что из Северной Америки, слушатели вслед за музыкантами перебрались в Южную. Музыкальной визиткой этого континента, безусловно, является Астор Пьяццолла. «Вся его музыка строится на ритмических приемах», — пояснил свой выбор маэстро. И для начала предложил Adiós Nonino («Адьос, Ноиньо») — произведение, написанное в 1959 году под впечатлением от смерти отца и принесшее известность Пьяццолле. Сегодня оно считается синонимом творчества аргентинского композитора. «Адьос» — по-испански, «пока», «прощай», — попутно заметил Сесар Альварес. В исполнении Томского симфонического оркестра эта песня, надрывная и страстная, наполненная лирической грустью, глубоко разбередила душу зрителям. И если аккордеон передавал плач и мелодику речи, то ударные воспринимались как биение сердца, которое сжимается от боли и любви.  И вот, наконец, дирижер говорит: «Я буду приглашать на сцену Куко Челини». Перед публикой появляется стройный мужчина, жгучей испанской наружности. Он садится на кахон – именно так играют на этом инструменте, который «изобрели» чернокожие рабы. История рождения кахона – это история «культурного» сопротивления испанским конкистадорам, которые отняли африканские музыкальные инструменты у завоеванных ими народов, тогда африканцы стали выстукивать свои ритмы на обыкновенных ящиках для фруктов. Кахон в переводе с испанского — «ящик». Но этот «ящик» в руках Куко Челини стал волшебным. Ритмы, которые он извлекал ударами ладоней, стали ритмами любви. Знаменитое Libertango Астора Пьяццоллы в соединении с кахоном звучало потрясающе эротично. Это был призывный звук страсти, которая, как ураган, может снести все преграды. У зрителей тоже «крышу снесло» от игры Куко Челини. Невозможно было оторвать взгляд от рук музыканта, он и сам будто растворился в латиноамериканских ритмах, забыв обо всем, кроме музыки. Импровизация Libertango заключалась не только сольном зачине кахона, но удары по бате (стенке инструмента) сопровождали игру симфонического оркестра на протяжении всего исполнения, а в моментах наивысшей страсти кахон Куко Челини вновь солировал, когда же чувства начинали угасать, то звуки «ящика» уходил на второй план и лишь оттеняли безукоризненное звучание оркестра. Путешествие с помощью этнической перкуссии по миру привело слушателей в Мексику. Когда оркестр стал исполнять произведения мексиканца Пабло Монкайо, то к оркестру и Куко Челини присоединились Кассоум Саного и Тани Альенде. И это соединение дало необычайный эффект. Труба с маракасами, ритм на которых отбивал Кассоум Саного, — такого дуэта вряд ли когда-либо слышал кто-то из присутствующих в зале. А какую дробь выбивал Куко Челини на барабане?! Ему вторил Тани Альенде на своем конго. В общий ритм вплетался сигнальный звук джебе Кассоумо. Своей виртуозной игрой, бешеным африкано-латиноамериканским ритмом музыканты довели публику до экстаза. Вот куда следовало бы приглашать героиню Островского Ирину Лавровну, которой все хотелось «горячей африканской страсти». Во время концерта был один эпизод, когда Кассоум Саного, держа верный дембе между ног, шел по зрительскому проходу. Это был апофеоз страсти. Зал встречал и провожал бурными аплодисментами. И наступил момент, когда волею дирижера и ведущего все оказались на родине Тани Альенде — в маленьком кубинском городе Матансе. Именно здесь родился танец дансон. Но, увы, вместе с кубинскими эмигрантами танец тоже эмигрировал в Мексику. Так что томичи слушали «Дансон №2», сочиненный мексиканским композитором Маркесом, зато в исполнении настоящего кубинца Тани Альенде. О, это интеллигентный молодой человек в белой шляпе ударами по конго извлекал из сердец слушателей любовь и признательность. Казалось, барабаны действительно научились чувствовать. Такая светлая энергетика исходила от его инструмента, от него самого, что публика начинала раскачиваться в такт его ударам. Она удваивала ту энергетическую волну, что шла со сцены, и послала ее обратно. Для биса музыканты приготовили особый сюрприз для зрителей. — Мамбо – африканское слово, оно означает «давай, давай», — говорил публике маэстро Альварес. – Так называл свое произведение Ролдан, но мы будем играть не так как написано у него в «Ла Ремамарамба»: с оркестром будут звучат джембе, а потом конго и кахон. И вот началась темпераментная, вихревая музыка, рожденная ритмами Африки, время от времени она прерывалась, и все музыканты с нескрываемым азартом кричали в зал: «Мамбо!» Казалось, что они, как художники, только что положившие на холст сочные, экспрессивные мазки яркой краски, отступали на шаг от мольберта любовались и призывали зрителей: «Посмотри. Нравится?». Залу «картина» нравилась. Зрители тоже готовы были в ответ кричать: «Мамбо! Давай, давай!». Некоторые и кричали. К концу концерта градус эмоций взлетел настолько высоко, что, казалось, поставь в зале приборы, измеряющие зрительский восторг, они бы зашкалили. Так что бис оказался пророческим. Публика аплодировала так, что музыканты вынуждены были сыграть еще несколько бисов. На одном отличился Тани Альенде. Он вдруг запел. Запел свою кубинскую народную песню. Зал, не владея испанским, все равно понял, что это было признание в любви. В огромном тысячном зале, казалось, не осталось человека, который бы не испытал в тот момент удивительное чувство блаженства.  — Очень красивый концерт, — признался после концерта профессиональный барабанщик, солист Percussion Project Владимир Денде. — Интересно слушать афро-кубинские ритмы в исполнении людей, которые являются носителями этой культуры. Они родились с барабанами. Хорошо, что такие вещи привозят сюда. И таких музыкантов. Очень хорошие исполнители. Для меня то, что они исполняли — не экзотика, это просто интересно. Татьяна ВЕСНИНА. |
