| «Паганини так не мучился, как я» |
 Юрий Башмет и «Солисты Москвы» в Томске почтили память погибших во время теракта в Санкт-Петербурге Томск стал первым городом в апрельском туре Юрия Башмета и камерного ансамбля «Солисты Москвы», где был дан юбилейный концерт. В мае ансамбль, созданный выдающимся альтистом Юрием Башметом в 1992 году, отметит 25-летие со дня своего основания. В честь этой даты и было задумано грандиозное мировое турне. Этот проект поддержало Министерство культуры РФ в рамках проекта «Всероссийские филармонические сезоны». «…А музыка гениальная!»  Ансамбль, визитной карточкой которого являются произведения современных композиторов, как российских, так и зарубежных, в Томск привез произведения из мирового классического репертуара. Тем не менее, каждое связанно с исполнителями какой-либо историей. Например, Анданте кантабиле для альта и струнных П.И. Чайковского в исполнении «Солистов Москвы» было записано для фильма Андрея Смирнова «Жила-была одна баба». Или Дивертисмент №3 В.А. Моцарта – в истории ансамбля есть прецедент, когда за вечер были исполнены все шесть Дивертисментов. Юрий Башмет солировал в двух произведениях П.И. Чайковского – Ноктюрне для альта и струнных ре минор и Анданте кантабиле для альта и струнных. В целом же программа формировалась, исходя из зрительских ожиданий. Поэтому в нее были включены и две народные норвежские мелодии Э. Грига, и Соната №3 для струнных до мажор Дж. Россини, которые подарили ощущение светлой радости. Но концерт открыли Арией И.С. Баха, которая не значилась в программе. Эта импровизация была вызвана трагическими обстоятельствами. Накануне концерта в Томске в Санк-Петербурге прогремели взрывы в метро. Поэтому музыканты приняли решение почтить память погибших красивой и торжественной мелодией. Тема смерти и вечные вопросы бытия неожиданно получили развитие в двух произведениях, которые прозвучали во втором отделении. Это Граве для альта и струнных Йиржи Бенды и «Смерть и девушка» Г.Шуберта – Г. Малера (переложения для альта с оркестром). Аранжированная Малером песня Шуберта считается верхом романтического репертуара. Последнее произведение можно отнеси к визитной карточке «Солистов Москвы». «За него редко берутся, - объяснил на пресс-конференции Юрий Башмет. – Чтобы его осилить, надо жить в государстве, где нет профсоюзов. Оно требует столько репетиций, сколько ни один профсоюз позволить не может. А музыка гениальная». Полька А. Шнитке, не менее гениальная и тоже из числа «визитных карточек, исполненная на бис, прозвучала по контрасту жизнеутверждающе. Шутки композитора, иронические усмешки, заложенные композитором в музыке, заставили слушателей улыбаться, аплодировать и бурно выражать свой восторг, как самой Полькой, так и ее блестящим исполнением. «Летел, летел и долетел»  Интерес публики к ансамблю-юбиляру и его художественному руководителю был вызван тем обстоятельством, что Томск их не слышал 10 лет. Когда-то Юрий Башмет, тогда солист Московской филармонии, дал в Томске в сезоне 1979/80 года и открыл для города альт как солирующий инструмент. В первый раз Башмет приезжал с «Виртуозами Москвы» Владимира Спивакова. Перед концертом народный артист СССР Юрий Башмет дал пресс-конференцию, где вспоминал свой первый визит в Томск и размышлял о музыке, которую он выбирает, и которая выбирает его. - У меня есть друг, пианист Миша Мунтян, с ним я выступаю уже много лет, на фестивалях, концертах по всему миру. И довольно часто в Японии. И вот однажды он опоздал на фестиваль в Хабаровск на три дня. Когда прилет, я спросил его: «Как долетел, Миша?». А он, заикаясь, ответил: «Знаешь, Юрик, летел, летел и не долетел», имея в виду Японию. А я летел, летел к вам и долетел. Почему Томск возник в нашем гастрольном маршруте? У меня к Томску хорошее отношение. Хотя до этого дня только два раза был здесь. Но когда я слышу «Томск», я вспоминаю очень красивый деревянный домик, синий с белыми наличниками. Он еще есть в Томске? Это уникально, что такая красота сохранилась. Конечно, не только синий домик вспоминается. «Выйти за рамки возможного»  - Вспоминается первый концерт, на котором я исполнил оригинальное произведение Паганини, написанное для альта. Оно труднее любого скрипичного каприса Дело в том, что у альта нет самой высокой Ми-струны, как на скрипке, а играть нужно именно так, будто есть, то есть выйти за рамки возможного. Когда мы со Владимиром Спиваковым нашли эти ноты, то устроили премьеру в России. После премьеры я эту вещь Паганини 31 раз, но самая удачная и совершенная игра случилась в Томске. Объясню почему. …Рейс на Томск задерживали. Вот уже глубокая ночь, а мы еще в зале ожидания. Когда поняли, что не успеваем на концерт, решили его «помянуть». Все нет концерта в Томск! Сидим, ужинаем. И вдруг находится какое-то спецрешение – и мы все-таки летим. Меня обуял ужас: какой концерт, мы же все выпившие?! Оказалось, что руководитель области, тогда это был Лигачев, «решил наш вопрос». Прилетели мы в Томск с большим опозданием. На первом ряду – все правительство. А мне вдруг стало так легко! В связи, мягко скажем, легким опьянением, нервы мои отпустило. К тому же в самолете я успел поспать. Поэтому на сцене совершенно не волновался. И это было единственный раз, когда я стопроцентно сыграл все сложности технические. Нас попросили повторить концерт. Слушатели в Томске - очень терпеливыми. Кстати, раз уж вспомнил это произведение, то скажу, что через много-много лет я прочел, что Паганини написал это сочинение не для обычного альта, а для альта со скрипичной струной Ми, другими словами для пятиструнного инструмента. И сам он не мучился, как я. Истину помогло установить письмо Паганини к какому-то знакомому, у которого хранился этот инструмент. И он пишет: «Приготовь мне мою большую пятиструнную виолу, я тогда-то, буду играть». «Я угадал со временем и местом»  - Вы принадлежите к тем музыкантам, которые раздвигают горизонты в искусстве. Активный сольный альт связывают с вашим именем. - Но это не значит, что до меня никто из альтистов не выступал сольно. Однако, согласен, надо было оказаться в нужное время, в нужном месте, И вот тут я угадал с временем и с местом. И это уже судьба. Не буду отказываться и кривляться – я был первым. Еще до создания ансамбля стало ясно, что солирующий альт - совершенно не занятое место в мире. Не я так решил - искать «визитную карточку», а сама жизнь заставила подбирать репертуар. Когда впервые в истории Италии я сыграл сольный концерт в Ла Скала с тем самым пианистом, который «не долетел». Я очень волновался, наверное, потому, что Ла Скала. Концерт прошел успешно, и меня сразу пригласили на следующий сезон. Спросили, какая будет программа. При этом предупредили: только не переложения. Нужны были оригинальные произведения для альта. Учел пожелания, и снова все прошло хорошо. В третий раз приглашают: «Приезжайте, но с новой программой». Тут уже задумался. Из хорошей музыки, подходящей для сольного концерта, набрал произведений на одно отделение, то есть половину программу. Правда, и в переложении есть яркие вещи, которые интересны для искушенной публики. Например, Чакона Баха. Правда, это такое полу-шоу на альте. - Но именно Чакона Иоганна Себастьяна Баха стала пропуском в большой мир музыки. Ее исполнение принесло победу на первом конкурсе. - Поиск и составление альтового репертуара – сложное дело. Если бы я был пианистом, то всю жизнь бы играл сонаты Бетховена, их у него 32. И для жизни музыканта этого достаточно, надо просто войти в мир Бетховена. Но у альтиста нет такого композитора. У того же Бетховена - только одно, причем, не самое яркое произведение - Ноктюрн для альта. У Бокеринни тоже одна Соната для альта. У Моцарта сам ничего не сыграешь, –только в дуэте со скрипачом или трио. У Шуберта одна гениальная Арпеджио соната. И все. Красивую программу, тематически выстроенную не соберешь. Сел и задумался. Статистика шедевров: 1 к 10  - Бесконечные поиски произведений для расширения сольного репертуара познакомили вас с советскими композиторами, которые писали специально для вашего альта. И это композиторы первого ряда - Альфред Шнитке, Софья Губайдуллина… - И Гия Канчели. Мне очень с ними повезло. Но ведь это тоже не так просто и не сразу. Так сложилось, что я сыграл Концерт для альта и оркестра моего однокурсника в Большом зале консерватории. Поскольку он композитор, там были его педагоги и были коллеги. После этого для меня написал Андрей Эшпай . Эта была по-настоящему удача. Много писал Александр Чайковский. Потом появились шедевры, но через много лет. Кстати, тот первый Концерт я больше не играл, но он помог мне улететь на конкурс. Когда уже было написано около 40 произведений для меня, мы встретились с Мстиславом Ростроповичем в Милане. Он сказал, что следит за тем, что происходит в моей жизни. «Молодец. И обязательно играй все, что пишут для тебя. На каждые 10 произведений, по статистике, три профессионально интересные, и не исключен шанс, что один будет шедевром», - сказал он тогда. И вот Ростроповича уже нет, а я все вспоминаю его слова. Уже более 50 «моих» произведений, а шедевров действительно 1 к 10. А для Ростроповича написано 120. Прозорливый Бах и другие  - Солисты Москвы так же, как и я, всеядны. Можем в один вечер сыграть все шесть Брандербургских концертов Иоганна Себастьяна Баха. Конечно, мы играем не звуком Баха, Брамса или Чайковского. Нет. Не могу сказать, что это наша визитная карточка. Потому что все шесть за один вечер – это не каждый может. Но Бах будто сам придумал это музыкальное шоу для нас. Потому что последний Концерт – для двух солирующих альтов. Поэтом в шестом беру альт и еще играю, как солист, а не только дирижирую. Бах оказался не единственным композитором, который прозорливо «поработал» для нашего коллектива. Британский композитор Бенджамин Бриттен тоже постарался. Лет десять назад мы впервые сыграли его Двойного концерта, где звучат скрипка и альт, и в этот же вечер исполнили «Двойной портрет», где первый портрет - дирижерский, а второй – артистический. Подарки от композиторов - Примерно три произведения в сезоне оказываются премьерными. Одну сыграли недавно, в Италии. Сильвия Коласанти, итальянский композитор, которая для Италии то же, что для нас Альфред Шнитке, подарила мне и нашему ансамблю сложное, но замечательное произведение - "Прелюдии и Ламенто для альта и струнных". Мне приятно было получить такой подарок от нее. Еще один подарок получили в Болгарии. Приехали в город Руссы, где завершались гастроли. И в день приезда, то есть за два дня до концерта, мне передали ноты композитора Эмила Табакова с посвящением «Юрию Башмету и ансамблю «Солисты Москвы» в честь 25-летиюя». Мы посмотрели их, и решили выучить за два дня. Сыграть сверх программы, как подарок публике. На концерт приехал сам композитор. «Приехал – тогда сам и дирижируй», - сказал я. Думаю, эти два произведения, итальянское и болгарское, войдут в основной репертуар ансамбля. И без них у нас были премьеры. На фестивале в Сочи состоялась мировая премьера японского композитора, а следом и российского композитора. Рихтер и «музыка Бендера» - В программу вы включили Граве для альта с оркестром чешского композитора Йиржи Бенды. Обычно эта музыка звучит в память кого-то, ее играют на панихидах. Хотя тональность мажорная. Этот опус вы играли и с Евгением Кисиным, и с оркестром Валерия Гергиева. Чем он вам так дорог? - Этот композитор мистическим образом связан с моей жизнью, а пьеса сыграла в моей жизни эпохальную роль. Я играл в фойе Большого зала Московской консерватории на панихиде у настройщика, который всю жизнь проработал со Святославом Рихтером. После того, как я отыграл, ко мне подошел Святослав Теофилович, поздравил, сказал всякие хорошие слова. И вдруг: «Позвоните, пожалуйста, сегодня Ниночке Львовне». Я позвонил . (Нина Дорлиак, жена Рихтера и выдающаяся оперная певица). «Юрочка, берите ноты Сонаты Шостаковича и приезжайте к нам», - предлагает она. Было десять вечера. «Можете через час?», - спрашивает меня Нина Львовна. Так первая репетиция с Рихтером началась в одиннадцать вечера. Что меня тогда удивило? То, что Граве – часть скрипичной сонаты, и что Рихтер знал почти все об этом композиторе. В чем еще мистика? Я эту пьесу увидел в Амстердаме под проливным дождем. В ожидании такси после концерта прятался под козырьком около Концертгебау. Через пять минут обратил внимание, что за моей спиной витрина музыкального магазина. Это логично: на углу, рядом с концертным залом, музыкальный магазин. И когда я повернулся, чтобы войти в магазин, заметил, что в витрине стоит старинный музыкальный пульт, а на нем открыты какие-то ноты. Когда внимание сфокусировалось, прочел ноты, точнее, пропел их про себя. Так я же знаю эту мелодию! Через стекло имя автора не было видно. И потом я вспомнил… В пору моей молодости у меня была пластинка с записью одного чешского знаменитого ансамбля. Словом, музыку знал, а чья она – нет, а тут все сомкнулось. А чтобы посмешить вас, расскажу анекдотичный случай с тем же Бендой. Выступаю в концертном зале института имени Гнесиных. Объявлял наш номер с пианистом, который «летел, летел и не долетел», конферансье. Он щелкнул каблучками и сказал: «Музыка Бендера». И в тишине, из зала: «А слова чьи? Дурак…» Родной «брат» альта Моцарта - О том, что свой альт мастера Паоло Тесторе выкупили еще в 1971 году за 1500 тысячи рублей, заработанных, в том числе вами за исполнение песен «Битлз» на танцах, сообщает даже Википедия. Но как он попал к вам в руки? И почему он «признал» вас не сразу? - Сначала мне приснилось, что я играю на изумительном инструменте, до сих пор помню, что у него был необыкновенный тембр. А когда утром пришел в консерваторию, мне передали записку: «Срочно позвонить профессору Борисовскому». Когда я пришел к Вадиму Васильевичу, у которого учился, он играл на «моем» альте. Должен сказать, что Вадим Васильевич всю жизнь был сторонником больших альтов. А этот, в его понимании, был маленьким. Даже чуть меньше среднего размера. Но понравился ему он тембром. Как мне кажется, он впервые задумался над тем, что, видимо, для мощного, сочного и красивого звучания не обязательно нужен большой размер. Борисовский настаивал, чтобы я купил этого «итальяшку». Обещал, что всячески поможет, поручится перед людьми, которые дадут в долг деньги. Считал, что это мой инструмент, что он мне очень подойдет, и не ошибся. Хотя должен сказать, что мой альт очень ревнив, и не сразу проявил ко мне свое расположение. А вообще я к нему отношусь, как к живому существу. Несмотря на то, что моему альту более 250 лет, он «родной брат» скрипки Моцарта, но это современный инструмент. И все скрипки Страдивари – тоже современные инструменты. У скрипок, на которых играли во времена Моцарта другие струны и совершенно по-другому располагались колки на грифе. И смычки были другими. Я это не вычитал, а видел своими глазами. В Зельцбурге, в доме-музее Моцарта, хранятся его альт и скрипка. Альт – брат моего, их делал один и тот же мастер, только мой на три года младше. В музее был с другом скрипачом. Для нас сделали исключение, и мы поиграли на моцартовских инструментах. Друг мучился, а я теперь точно знаю, каким был альт у Моцарта. «Нужна цензура» - Вам не раз приходилось отвечать, что роман Владимира Орлова «Альтист Данилов» посвящен не вам, а прототипом героя стал альтист Большого театра Владимир Гротт. Тем не менее, некоторые издательства помещают именно ваш портрет на обложку книги. Скажите, свою книгу «Вокзал мечты» вы написали, чтобы доказать, что альтист Башмет – не альтист Данилов. Хотя что-то демоническое есть и в вашем облике и игре. - Книга появилась во многом благодаря Льву Николаеву, ведущему передачу «Цивилизация» на канале «Культура». Мы вместе с ним много ездили, в самолетах он брал у меня интервью. Я наговаривал ему истории, он их оформлял, как главы из книги. В самолетах же я вычитывал рукопись. Редактировал страницы жестко. Оставляя одну треть. Некоторые известные люди, особенно их жены, издают книги, к которым возникают вопросы. Зачем знать людям о том, что Свиридов плохо отзывался о Прокофьеве. Поэтому нужна цензура. Я не хотел, чтобы в моей книге была желтизна. - Свое сотрудничество с телевидением вы продолжаете в новой программе «Оркестр будущего», а нет ли мысли написать продолжение «Вокзала мечты»? - Думаю, что смысл продолжить есть. Не все истории еще записаны. Этой книги уже почти не встретишь в продаже, но я ее часто перечитываю. Если бы рядом был такой же человек, как Лев Николаев, то, наверное, работа над книгой бы уже давно шла. Издательство просит продолжение, а моя жизнь размазана по всему Земному шару. Текст: Татьяна Веснина. Фото: Игорь Волк, Рубин Гайнутдинов. |
