| Между Мефистофелем и Богом |
 Философскую трагедию И. Гете представили Евгений Казаков и солисты филармонии
О «Фаусте» больше слышали, чем его читали. В лучшем случае смотрели, чем слушали. Слова Мастера, обращенные к Ивану Бездомному о том, что он и оперу-то не слушал, можно отчасти отнести и к томичам. Ибо нет у нас своего оперного театра. Поэтому программа «Фауст» абонементного цикла «Музыка и слово», которую предложила музыковед Вера Тимофеева, несла в себе мощный просветительский и культурологический заряд. Слово великого Гёте в блестящем переводе Бориса Пастернака, поддержанное музыкой Листа, Моцарта, Сен-Санса, Шнитке, Гуно, Ройбке и других композиторов, донесенное до слушателей заслуженным артистом России Евгением Казаковым, воздействовало на слушателя не только убедительной и во много парадоксальной, остроумной логикой гения Просвещения, но и своей музыкальностью, своей ритмической красотой.     Живой голос достигает эффекта, которого не удалось достичь кинематографу! Благодаря актерской интонации Фауст, по сути своей, оказывается нашим современник, мы понимаем его усталость и безверие найти ответы только в знании, только в книгах. И в то же время слушатель не только следит за сюжетом, но и получает удовольствие от того, как Евгений Казаков мгновенно меняет интонации: льстиво-циничные обертоны беса буквально «наступают на пятки» усталой речи Фауста. А сюжет стремительно несется к подписанию манускрипта и знаменитой «Пляски смерти» Камиля Сен-Санса. Кровь, «особый сок», скрепила договор. И в это время вступает Дмитрий Ушаков. Кажется, что никогда так инфернально не звучал орган.
   Когда же началась сцена пирушки в погребке Ауэрбаха, и на сцене появиляся Валерий Федорец с шуточной песней «Блоха» Модеста Мусоргского, захотелось крикнуть «Браво!» в адрес не только певца, но и автора композиции – Веры Тимофеевой. Русская песня точно вписалась в средневековую легенду! А в ткани композиции возникло яркое пятно, окрашенное приятным баритоном. Таким же украшением станут арии Маргариты в исполнении Юлии Шинкевич и Валентина – Евгения Штейнмиллера и, конечно же, куплеты Мефистофеля (Валерий Федорец).  В этой части сюжет философской трагедии почти совпадет с либретто оперы Ф. Гуно. Аккомпанировал солистам Павел Шинкевич (фортепиано). Как и многие режиссеры, бравшиеся за постановку гётевского шедевра, Вера Тимофеева ограничилась первой частью трагедии, где есть любовная линия, полностью придуманная Гёте. Первая часть построенная, как путешествие Фауста по жизни, с ее удовольствиями и опасностями, сопровождалось органной музыкой В, А. Моцарта («Ave verum), Ф. Листа (Фантазия и фуга на тему BACH), Ю. Ройбке (Фуга), М. Регера (Хоральная фантазия).
Название абонемента предполагает равноправность музыки и слова с направляющей силой последнего. В композиции «Фауст» сюжет развивался не только по линии слова, но и по линии музыки. Она оказалась не просто иллюстрацией, но вполне самостоятельным героем. И это отчетливо проявилось в двух эпизодах. Первый раз, когда зазвучало танго Альфреда Шнитке, исполненное Павлом Шинкевичем на клавесине, и каждый раз танго связано было с темой Маргариты. Второй - в финале, когда метроном в сочинении Олега Янченко для органа и метронома стал отсчитываться последние мгновения жизни Фауста на земле после фразы: «Мгновенье! О как прекрасно ты, повремени»! С каждым ударом и слушатель уносился в космические выси. Передать словами состояние души, впитавший магию слова и силу органа, звучащего всеми тремя тысячами труб, почти невозможно! Это то самое невыразимое, которое свидетельствует о сильнейшем впечатлении от концерта. Текст: Татьяна ВЕСНИНА. Фото: Владимир БОБРЕЦОВ. |
