| Популярная классика в королевском звучании |
 Популярная классика в королевском звучании Мария Блажевич представила транскрипции Джонатана Скотта шедевров великих композиторов Слово «транскрипция» неизменно вызывает в памяти уроки иностранного языка – когда в квадратных скобках записываются фонемы. В школе, чтобы быстрее заучить произношение слова, рядом с правильной транскрипцией писали еще свою – русскими буквами, чтобы читалось, как слышалось. Тогда и в голову не приходило, что мы уподобляем себя композиторам-аранжировщикам, которые то же самое проделывают с нотным текстом, перекладывая, приспосабливая целые сочинения для других инструментов или исполнителей, чем это задумал автор. На размышления о целесообразности музыкальных транскрипций, искусство это или ремесло, подобно ли аранжировка копии, а если транскрипция – искусство, то в чем оно заключается, что дают переложения композитору и слушателю, вторично ли транскрибированное сочинение или в чем-то можно найти ее оригинальность, остаются ли в тени великих те, кто делают их переложения – эти и другие вопросы возникали по мере концерта «Искусство органной транскрипции», который предложила слушателям Томска, Тюмени и всем тем, кто присоединился к просмотру через канал YuoTube, Мария Блажевич. - Я считаю, что нынешний интерес композиторов к транскрипциям, подобен тому, что был в XIX веке. Когда тот же Лист и его современники играли на фортепианных концертах фантазии на темы популярных опер – «Риголетто», «Тангейзер». Людям нравилось узнавать то, что они любят, а если ещё любимые мелодии облекались в виртуозную, качественную обработку, то вообще было супер. Я предпочитаю выучить и сыграть органное переложение известного сочинения, чем учить третьесортный, хоть и оригинальный, опус для органа, - говорит Мария Блажевич. Именно поэтому она составила программу из произведений, которые идут по разряду популярной классики. Действительно, шедевр на шедевре – первая (та, что у всех на слуху) часть симфонии № 40 Моцарта, Каватина Фигаро из оперы Россини «Севильский цирюльник», первая часть Пятой симфонии Бетховена (где звучит тема судьбы), Инфернальный галоп (лучше сказать, канкан) из оперетты Оффенбаха «Орфей в аду» и Увертюра к оперетте «Летучая мышь» Штрауса. Не программа, а фейерверк! Брызги шампанского! Я не упомянула еще одно прелюбопытное сочинение, которое и открыло программу. Оно как раз и отвечает на вопрос о мотивации транскрипций, а также о границах оригинала и копии, заодно и о целесообразности переложений. Это музыка французского композитора Жан-Филиппа Рамо из балета «Галантные Индии». Ведь началось все тоже с «переложения» впечатлений от оперы на язык балета. Итак, осенью 1725 года Рамо как обычный зритель посетил театр «Комеди Итальен», что недалеко от Монпарнаса. И пришел в восторг от танца мира двух индейцев из Французской Луизаны, который был включен в спектакль, как дивертисмент. Ему тоже захотелось высказаться на тему детей природы – дикарей, индейцев, и он стал сочинять оперу-балет «Галантные Индии». Название этого опуса сегодняшнего слушателя может ввести в заблуждение. Почему «Индии» во множественном числе? И почему «галантные»? А дело все в том, что «индиями» во времена Рамо называли все далекие и экзотические страны. Композитор, которого искусствоведы нашего времени называют «французским Бахом», к «индиям» отнес Турцию, Персию, Перу и Северную Америку. Именно там и происходят события в его опере-балете, и действуют в них дикари – дети природы. Они-то и есть «галантные» люди, то есть люди, близкие к природе, а не потому, что знакомы с этикетом. У Рамо «дикари» противопоставляются циничным европейцам. Собственно, благородство «Дикарей» чувствуется в музыке, а вот «галантность» скорее можно отнести к XVIII веку, эпохе «париков» и галантных танцев. Хотя, если быть точным, Мария Блажевич играла музыку не Жана-Филиппа Рамо, а ее органную версию, которую сделал Джонатан Скотт уже в XXI веке. Что же заставило довольно успешного современного английского пианиста, органиста и композитора обратиться к музыке XVIII столетия и переложить ее для органа? Что услышал в этом произведении, созданном для услады глаз и слуха аристократов, современный музыкант? Как сообщила ведущая концерта музыковед Василина Сыпченко, Скотт признавался, что ему интересно перекладывать произведения, написанные для оркестра, потому что сам орган, с его разнообразием тембров способствует переложению именно оркестровой музыки. Судя по разнообразию жанров и стилей, представленных на концерте, Джонатану нравится делать транскрипции. Но вот в чем выражается его композиторское искусство? Может быть, как и у художника-копииста, в том, чтобы максимально приблизить транскрипцию к оригиналу? И занимаясь транскрипцией, почувствовать «руку» великого мастера? - Джонатан Скотт делает классные обработки именно шедевров классической симфонической и оперной музыки, - считает Мария Блажевич. - Если благодаря копиисту люди могут любоваться известной же картиной не только в музеях, хотя и сознают, что она – не оригинал, то музыкальная транскрипция – нечто другое, у аранжировщиков несколько другая суть, хотя определенное пересечение и есть. Что касается меня, я считаю, что органная музыка XIX - XX веков в большей своей части по качеству несравнима с музыкой барокко. Поэтому если уж играть на органе музыку этого времени, то стоит брать музыку, действительно, лучшего качества. За счет транскрипций органист может расширить свой репертуар, включив в него шедевры классической музыки. Аналогично и с современной музыкой: сегодня на органных концертах мы исполняем фантазии на темы музыки из популярных фильмов, рок-хитов, каких-то джазовых стандартов. Свое мнение Мария Блажевич убедительно подтвердила вдохновенным исполнением музыки Моцарта, Бетховена, Оффенбаха и Штрауса. И стоит действительно поблагодарить композитора-оранжировщика за возможность слушать сочинения великих композиторов в звучании короля инструментов – органа. Текст: Татьяна ВЕСНИНА     |
