bkz.tom.ru | Поиск по сайту | Карта сайта | Архив | Документы учреждения | Противодействие коррупции |

Люди. Эпохи. Музыка
gran_gran.jpg

Люди. Эпохи. Музыка

О знаменитом деде – фотографе Науме Грановском, композиторе Густаве Малере, священнике – отце Александре Мене и скрипаче Вадиме Репине рассказывает Михаил Грановский накануне открытия 75-го творческого сезона Томской филармонии.

Культурная афиша сентября Томска и Москвы зарифмовала два события, одинаково важных для художественного руководителя и главного дирижера Томского Академического симфонического оркестра Михаила Грановского – выставка его деда в Центре фотографии братьев Люмьер и открытие 75-го концертного сезона Томской филармонии. Они и стали поводом для разговора. Но он едва начался, как стало ясно, что Михаила Григорьевича волнуют не сами события, а люди, стоящие за ними.


ГРАНОВСКИЙ О ГРАНОВСКОМ

gran_arch_01.jpg  gran_arch_02.jpg

gran_arch_03.jpg

gran_arch_04.jpg

gran_arch_05.jpg

gran_arch_06.jpg

gran_arch_07.jpg







– Главный архитектурный фотограф СССР, фотолетописец Москвы, классик фотоискусства – это все о вашем деде, Науме Самойловиче Грановском. Выставка «Москва Наума Грановского 1920–1980», открывшаяся 4 сентября в Центре фотографии имени братьев Люмьер, сразу же вошла в десятку самых топовых выставок России. Она приурочена к 110-летию со дня рождения вашего знаменитого дедушки, известного фотокорреспондента ТАСС. Интересно, каково это быть внуком знаменитого дедушки? А, кстати, как вы к нему обращались?

- Только на «ты» и «дедушка». Дело в том, что он умер в 1984-м году, когда мне было всего 13 лет. Когда я приходил к нему домой, то я всегда интересовался его знаменитой комнатой, где была его маленькая фотолаборатория, размером всего «2 на 2». Там стояли стеллажи, на которых лежали негативы и его архив фотографий. На других полках – свеженапечатанные фотографии. Там он и «колдовал»: проявлял, закреплял, печатал. Горел неяркий свет…

- Красный.

- Да, красный. И мне всегда нравилось туда заходить, ведь там был своеобразный запах проявителя и закрепителя.

- А при самом процессе проявления фотопленки и печати присутствовали? Когда из пустоты, на белом листе начинают появляться очертания чего-то или кого-то…

- Конечно! Он мне показывал, как надо проявлять и как печатать фотографии… То есть я присутствовал при рождении его фотографий.

- Лучше сказать, фотошедевров. Потому что то, что делал Наум Самойлович – это, конечно, искусство. Я однажды вживую видела фотографии Наума Грановского на выставке в Центральном Доме Художника. Впечатление незабываемое! Я все думала, с какой же надо точки снимать, чтобы так увидеть кадр.

- У него был специальный график, когда какой объект снимать, при каком освещении. Он мог часами ждать какого-нибудь облачка на небе или солнца в том месте, где лучше всего высвечивается объект съемки. А почему его прозвали летописцем Москвы? Потому что Грановский не просто снимал знаковые места, но как бы наблюдал за ними, отражая изменения в облике столицы на протяжении полувека.

- Да, я обратила внимание, что улица Горького, ныне Тверская, снята с одного ракурса, но в разные десятилетия – конец 30-х, 40-х, 60-х… Вот вы вспомнили процесс проявки. А ведь он сложный… Это не «цифра». Тут и знания химии, и безусловно, чутье художника.

- Дед приехал в Москву в 1926-м, как он рассказывал, с одной плетеной корзинкой и желанием фотографировать, и первое время работал печатником фотографий. Он сам скрупулезно подбирал состав проявителя и закрепителя на аптекарских весах, перепробовав разные рецепты. Мой дед всю жизнь работал с немецкими фотоаппаратами «Linhof», с набором разных объективов, так как они были предназначены для съемки архитектуры. Сначала он снимал на стеклянные пластинки 9х12, затем на пленочные кассеты 6х9. И еще он пользовался узкопленочным аппаратом «Contax».

- Когда поняли, что ваш дед – знаменитость, а его наследие – это большая культурная ценность?

- Когда я общался с дедом, все знаковые фотографии им уже были сделаны. И многие его фотографии висят у папы дома. Причем, это достаточно большие отпечатки – вид на Манежную площадь, и знаменитый снимок 1942 года - аэростат с Большим театром на заднем плане.

- А называется он «Площадь Свердлова».

- Точно… И портреты висят у отца. Ведь дед снимал многих деятелей культуры. Это Ромен Роллан, Максим Горький (выступает на I съезде писателей СССР, 1934). Демьян Бедный, Давид Ойстрах, Валерия Барсова, известные советские архитекторы. И есть замечательная фотография памятника Чайковскому (работа Веры Мухиной) возле Московской консерватории. Это его знаменитая,  высокохудожественная фотография: вечер, падающий снег и Чайковский. Там очень красивый свет. Она висит и у меня дома.

У отца еще висит фото «Дом творчества архитекторов Суханово». Ведь дед еще был и членом Союза архитекторов СССР. По рассказам отца, когда они частенько отдыхали там, Наум Самойлович не давал ему спать, так как вставал в пять утра и выходил к пруду, чтобы застать пробуждение природы. Представьте: только-только забрезжил рассвет, и он ловит эту дымку над гладью воды. Это потрясающий кадр!

И я мечтаю о том, чтобы когда-нибудь сделать выставку другого Наума Грановского – портретиста и пейзажиста. И я знаю, что эти негативы есть у Центра фотографии имени бр. Люмьер – папа отдал им дедовский архив, а это 35 тысяч негативов.

- А в новой книге, которую издали к юбилею Наума Самойловича, есть эти фотографии?

- Нет, книга тоже тематическая – «архитектурная». Но она очень масштабная - 250 фотографий. Она намного шире и больше, чем предыдущие издания о творчестве Наума Грановского. Я ее сам еще не видел. Как вернусь в Москву, пойду на выставку и обязательно привезу в Томск книгу, и не одну. Чтобы одну в филармонии оставить, а другую подарить губернатору. Там очень много фотографий и очень хорошая статья Елизаветы Лихачевой, директора Государственного музея архитектуры им. А.В. Щусева, и вступительное слово Натальи Григорьевой, директора Центра фотографии имени братьев Люмьер, которая сказала мне, что собирается везти эту выставку по городам России.

- Елизавета Лихачева в той статье написала: «Грановский выбрал Москву в качестве главного — нет, не объекта, но сюжета своих фотографий, он смотрел на нее как на живого человека, отмечая все те изменения, что с ней происходили, он бесконечно любовался ею, он стал одним из тех, кто рассказал историю XX века, во многом определив наше отношение к этой истории». Очень точно сказано! И приходишь к выводу: Наум Грановский – сам человек-эпоха.

- Абсолютно с Вами согласен.


ТОМСКАЯ ПРЕМЬЕРА МАЛЕРА

gran_mahler_01.jpg  gran_mahler_02.jpg

- Тема «человек эпохи» каким-то образом, на мой взгляд, перекликается с тем, чем заняты сейчас вы – репетицией Десятой симфонии Малера. Густав Малер, безусловно, человек эпохи модерна. Он предопределил то, что потом войдет в культуру ХХ века. Вы еще летом признались, что «весь в Малере». Что это значит? Что для вас Малер?

- Оркестр со мной первый раз обращается к творчеству этого гениального композитора. И сразу – к его последней неоконченной симфонии. Конечно, она возникла не просто так. Десятая вобрала в себя весь предшествующий опыт Малера. Она даже начинается как продолжение Девятой симфонии. Та заканчивается угасанием альтов, а эта начинается с их соло. И потом еще дважды одни альты играют эту тему в Адажио.

Да, Малер отразил время в своей музыке. Но Десятая стоит особняком в его творчестве. Как бы она ни продолжала линию предыдущих симфоний, все-таки в ней намечены и пути будущего развития музыки. Серийность и преддодекафонность некоторых тем в Адажио – предвестники Нововенской школы. Дальше Шенберг, а также его ученики писали в 12-тоновой системе, а Малер, оставаясь в пределах тональной системы, подходит в этом Адажио к грани атональности. Шенберг считал его своим учителем и был его приверженцем.

Что еще важно: Десятая симфония писалась в очень сложный период жизни композитора. В 1910-м году шла тяжелейшая подготовка к исполнению самого масштабного его сочинения - Восьмой симфонии,«симфонии тысячи участников». И 12 сентября в Мюнхене Малер исполнил ее под своим руководством с большим успехом. Но это стоило ему титанических усилий, так как к тому времени он был уже сильно болен: тремя годами ранее врачи диагностировали у него порок сердца. После этой премьеры ему оставалось жить меньше года. Но тяжелее всего, пожалуй, он переживал свою семейную драму. Летом 1910 года его супруга Альма увлеклась другим мужчиной – архитектором Гропиусом, за которого она впоследствии и вышла замуж. Назвать безоблачными отношения Малера с Альмой нельзя, и уже в 1907 году он даже консультировался с Зигмундом Фрейдом по этому вопросу…

- Кстати о Фрейде.  После одного из сеансов психоанализа он записал, что в сознании Малера трагедия соединилась с развлечением после того, как мальчиком Густав стал свидетелем некрасивой ссоры родителей и, убежав из дома, на площади вдруг услышал шарманку. Шарманщик наигрывал «Ах, мой милый Августин». Поразительно, но соединение высокой трагедии, психологической драмы с уличной культурой, с балаганом, фарсом – это знак времени, знак эпохи модерна.

- Я бы добавил еще "гротеск" и "сарказм". Их в его музыке достаточно, в разных симфониях. Безусловно, и в Десятой гротеск тоже присутствует.

- Да, это слышно. И это соединение высокого и низкого удивляет своей неразрывностью!

- Инна Алексеевна Барсова, профессор Московской консерватории, одна из самых известных специалистов по Малеру, пишет, что вторая тема Адажио -– это тема Lied, немецкой песни. Это некая ироническая серенада, мурлыкание про себя, скептический смех умирающего. В отличии от нее первая тема – это хорал, высокие устремления, в том числе устремления к Богу. В этой симфонии каждый может услышать свое, и мы можем только догадываться, что хотел изобразить Малер в прощальном сочинении, которое он планировал написать в пяти частях. И третья часть носит название «Чистилище», где в рукописи вписаны последние слова Спасителя на Кресте из Евангелия. Доподлинно известно, что несколько раз на полях партитуры Десятой он обращался к своей супруге Альме. И для него эта симфония была прощанием с жизнью и со своей супругой, которую он очень любил, и которая сыграла большую роль в его жизни и творчестве.


ОНЛАЙН-ОТКРЫТИЕ. ВПЕРВЫЕ ЗА 75 ЛЕТ

gran_repin_01.jpg  gran_repin_02.jpg

- Жалко, что такая музыка будет звучать в зале без зрителей. Ведь для Томска это премьера. Раньше ее не исполняли. И этой премьерой открываем юбилейный 75-й сезон. И несмотря на онлайн, это праздник. Как Вы считаете?

- Конечно, праздник! Ведь у нас потрясающий солист – Вадим Репин! Впервые он играл с Томским оркестром, когда ему было 11 лет. И это был Концерт Тихона Хренникова. Тогдашний концертмейстер оркестра, а ныне народный артист России Сергей Зеленкин хранит фотографию с того концерта, который состоялся 24 июня 1983 года.

- И вот взрослый Вадим Репин, ставший знаменитым на весь мир...

-… снова приезжает в Томск. Это большое событие для города – приезд такой мировой величины, художественного руководителя Трасссибирского Арт-фестиваля. Его выступление пройдет в рамках этого фестиваля, поддержанного Министерством культуры России.

Скрипичный концерт композитора Макса Бруха – романтический, жизнеутверждающий, он очень популярен. Его играют практически все знаменитые скрипачи мира. Да и Репин его исполняет уже много лет. Для нам счастье – играть этот концерт с Вадимом Репиным.


ОН ЛЮБИЛ ЖИЗНЬ

gran_men_01.jpg  gran_men_02.jpg

- Есть еще одна персона, одна личность, о которой можно сказать, что это был человек эпохи. И о нем тоже пойдет речь на концерте-открытии, хотя он и не музыкант. Вы догадались – я говорю об отце Александре Мене, которому будут посвящены две песни. Одна знаменитая – «Есть только миг» Александра Зацепин, а другая – Владимира Шишкарева, малоизвестная. Инициатором обращения к памяти отца Александра стали Вы. Что вас связывало с этим деятелем церкви?

- С самим отцом Александром я не был знаком, но так получилось, что в кругу моих друзей оказалось много тех, кто были его духовными чадами. Как Вы помните, отец Александр убили ровно 30 лет назад – 9 сентября 1990 года. А за полгода до этого он благословил волонтерскую группу из своего прихода в Новой Деревне на служение больным детям в Республиканской детской клинической больнице на Юго-Западе Москвы. Отец Александр крестил много детей и ходил причащать тяжело больных прямо в их палатах. РДКБ была главной детской больницей СССР, единственным местом, где проводились очень сложные операции, например, по трансплантации почки.

В дальнейшем волонтеры занимались не только уходом за больными, но организовывали сбор средств для операций и просто ежедневно приходили в отделение к этим больным детям, даже к умирающим. Приходили, чтобы дарить им душевное тепло и надежду. Позже в этой группе были и музыканты, и художники, и артисты. В 1994 году я оказался в церкви при РДКБ и несколько лет был регентом церковного хора этого первого внутрибольничного храма. Субботняя литургия там – значимый пласт в моей жизни. Он связан не только с больными детьми, которым я тоже старался в меру сил отдавать частицу себя, но и с общением с последователями отца Александра, с его духовными чадами. И я многое почерпнул от них, через них мне передалась частица благодати и любви отца Александра.

Да, Александр Мень был человеком эпохи. Но он был особенным и уникальным, проповедовал в годы застоя. И будучи сельским приходским священником умудрился, во-первых, обратить в веру большую часть московской интеллигенции, во-вторых, он мог найти подход и живое слово к любому человеку – к деревенской старушке и к академику, к ребенку, который никогда не был в храме, и к человеку другой веры, даже к следователю с Лубянки. Он был необыкновенно эрудированным во всех областях!

Но самое главное – от него исходил божественный свет. Отец Александр дарил людям любовь, надежду и веру во Христа, для него Иисус Христос был центром жизни. Он смог максимально использовать новые возможности, которые открылись с началом Перестройки Горбачёва. Отец Александр был первым проповедником на телевидении, очень много выступал в больших аудиториях – на заводах, в лекториях, киноконцертных залах. Он всего себя отдавал людям. Нес слово Божие, чтобы люди жили не по лжи, открывал для них Евангелие и свет правды. Но такая популярность не всем нравилась. И до сих пор мы не знаем, кто поднял руку на такого Человека. Но то, что отец Александр принял мученический венец,  это тоже знак - он был поцелован Богом.

О нем очень душевно говорит владыка Иларион, митрополит Волоколамский, викарий патриарха Московского и всея Руси. Его обращение будет транслироваться на экранах во время нашего концерта.

- Почему у нас в концерте возникли песни?

- Потому что о. Александр был очень живой человек, любил жизнь. И его любимая песня - «Есть только миг» Александра Зацепина. Я думаю, смысл этой песни он видел в том, что надо ценить каждый миг своей жизни, понимать – этот миг тебе дан сейчас Свыше. Завтра его может не быть. Надо учиться ценить каждую минуту, любить жизнь, но помнить, что она дарована Богом, и ты в ответе перед Ним. Наполняй эту жизнь любовью, твори и делай добрые дела. Эта жизнеутверждающая песня сопровождала о. Александра всю жизнь. И более того, на всех годовщинах его памяти в Семхозе и в Новой Деревне эту песню исполнял на трубе Олег Степурко, известный джазист, композитор и педагог, его духовный сын.

Вторая песня – сочинение еще одного духовного сына о. Александра, композитора Владимира Шишкарева. Это одна из двух его знаменитых песен. Самая известная – рождественская песня «В ночном саду». А музыку и текст этой песни он написал вскоре после гибели священника, назвав «Памяти отца Александра». Мы впервые в Томске ее исполним с симфоническим оркестром.

- И это будет еще одна томская премьера, оркестровый вариант песни.

- Я думаю, что юбилейное открытие неслучайно носит такой несколько философский оттенок. Наверное, сейчас именно такой концерт уместен. Эта программа – луч светы и надежды в наше непростое время. Я не мыслю сейчас просто развлекательно-бравурный концерт. В нашей программе есть несколько ярких сюжетов. И в каждом сочинении присутствуют свет и надежда, которые объединяют всех нас.


Текст: Татьяна ВЕСНИНА.