ОПЯТЬ ШОПЕН не ищет выгод «Steinway-вечера» открыл лауреат международных конкурсов Дмитрий Карпов
Когда речь заходит о Шопене, на язык просятся пастернаковские строчки: «Опять Шопен не ищет выгод…». Но ищет выход чувствам. А тем, кто прикасается к его музыке, он указывает путь «из вероятья – в правоту». Именно этим маршрутом и двигался Дмитрий Карпов, открывший новый сезон филармонического абонемента «Steinway-вечера» (сезон 20/21).
Камерные концерты этого цикла приглашают познакомиться с шедеврами фортепианного искусства и, конечно, с исполнителями. Абонемент открыл концерт «Шопен, или Шапки долой, господа». Впрочем, Дмитрий Карпов, обладатель лауреатских званий, активно концертирующий пианист из Новосибирска, хорошо знаком томским любителям классики. В прошлом сезоне он исполнял три самых известных сонаты Бетховена. А совсем недавно он играл Концерт для фортепиано с оркестром № 27 Моцарта и пьесы Шуберта, да и вальс того же Шопена в Большом концертном зале, и вот, спустя неделю, уже из-под пальцев пианиста рождается музыка романтика, бунтаря, любовника, национального героя Польши – Фредерика Шопена.
– Шопен и сам был великолепным исполнителем, но не играл на роялях марки «Steinway», – заметила ведущая концерта, музыковед Василина Сыпченко.
И напомнила слушателем, что рояли этой американской фирмы завоевали популярность у музыкантов и слушателей только во второй половине XIX века, когда композитор уже ушел из жизни.
Но мастерство исполнителя и чувства, которые он вкладывает в игру, все-таки важнее марки инструмента. И не ради рояля, а ради Шопена, чье 210-летие со дня рождения отмечаем в этом году, собрались зрители в Органном зале и у мониторов компьютеров (концерт транслировался в прямом эфире). Однако без рояля Шопена не исполнить и не услышать. Потому что Шопен свой дар реализовал именно в фортепианном искусстве. Недаром Антон Григорьевич Рубинштейн называл композитора душой фортепиано, его бардом и рапсодом.
Для творческого портрета композитора Дмитрий Карпов выбрал камерные жанры, в которых Шопен сказал свое слово – мазурки, этюды, вальсы, балладу и скерцо. Именно на новаторстве композитора сосредоточила внимание слушателей ведущая концерта. Музыковед, не упрощая ход своей мысли (что хорошо), старалась рассказать доступно и понятно даже не подготовленному слушателю об особенностях жанра, стиля или о новых приемах.
Возможно, сегодняшнему слушателю не сразу бросается в глаза новаторство Шопена в этих жанрах из-за … его популярности. Его играют все – и «заигрывают». Он, как Пушкин в русском языке, совершил культурную революцию, а мы эту революцию принимаем за норму. Поэтому и не всем очевидно его новаторство.
А между тем, народную мазурку, которую танцевали польские крестьяне c XVII века, он ввел в аристократические салоны и сделал бальным танцем, в технический жанр этюда – вдохнул чувства, его вальсы – это «эмоции, страсти, лица, характеры, персонажи», его интересовал не танец, а смена различных настроений, музыка не для ног, а для души, для концертного исполнения. Баллада, столь любимая романтиками, у Шопена тоже приобретает свои черты – она поэтически обаятельна, и никому из композиторов, его современников, не удалось достичь таких высот воплощения поэтического духа в музыке. Он наполнил традиционную форму «скерцо» абсолютно новым содержанием – никакого юмора, даже намека на шутку, его скерцо – предельно серьезная музыка, драматическая, взрывная, иногда трагическая и даже мрачная.
Портрет этого композитора-новатора и попытался написать Дмитрий Карпов своим уверенным, вдумчивым и проникновенным исполнением. И в то же время отбор сочинений, на которых он остановился в качестве «красок» – это яркие страницы биографии Шопена. Шесть прозвучавших мазурок (одна шестая из написанных) дали повод представить, как 15-летний композитор не просто слушает и смотрит на народные танцы (как и все романтики, Шопен обращался к фольклору), но и сам принимает участие в празднике.
Этюды напомнили о том, что в Европе молодой композитор давал уроки, чтобы было на что жить. Кроме того, они, в том числе и самый известный, «революционный» ввели в круг «действующих лиц» и Ференца Листа. Ведь это он дал определение 12 этюду – революционный. Именно ему Фредерик Шопен посвятил первую тетрадь своих этюдов. А вальсы, конечно, напомнили о прекрасных дамах, которых любил композитор, и которые любили его, а баллада – о Роберте Шумане, который первым возвестил миру, что у него (мира) появился новый гений – Фредерик Шопен.
Но и без этих биографических параллелей музыка была прекрасна. Пианист без эффектных приемов, как будто совсем не желая произвести впечатление на слушателя, очень тонко и умно, без налета «хрестоматийности» исполнил все сочинения. Пожалуй, и к игре Дмитрия Карпова можно отнести слова Бориса Пастернака, сказанные о самом композиторе: «Замечательно, что куда ни уводит нас Шопен и что нам ни показывает, мы всегда отдается его вымыслам без насилия, без умственной неловкости».
Текст: Татьяна ВЕСНИНА Фото: Игорь ВОЛК
|