Когда Политковский вышел на авансцену, машинист вонзил палец в кнопку поворотного круга, но забыл вовремя ее отпустить, и я, вырулив из-за кулисы, торжественно совершил круг почета и в ту же кулису и уехал. "Чувак, ты куда?" - растерянно произнес вслед мне Игорь. В зале коротко хохотнули.

Вторая попытка соединить нас также не увенчалась успехом: палец машиниста снова заклинило на кнопке. Публика еще больше развеселилась, а совершенно опешивший Политковский все настраивал скрипку. Разъяренный режиссер ворвался за кулисы и выплеснул на голову машиниста все многоцветье богатого русского языка, а тот с побелевшими от ужаса глазами стал подталкивать круг к скрипачу короткими рывками - со стороны это походило на кадры мультика - публика уже корчилась от смеха, решив, что так было задумано. "Концертный полонез" Венявского оказался самым веселым номером праздничной программы.

* * *

В эту маленькую африканскую страну мы с Игорем Политковским приехали на несколько дней для отдыха - организаторы гастролей сделали нам подарок после напряженного турне по Западной Африке. Однако отдыха не получилось: местные власти, прослышав о нашем приезде, попросили дать хотя бы один концерт, поскольку здесь никогда не слышали наших музыкантов. Пикантность ситуации заключалась в том, что единственное пианино в городе находилось в расположении французского экспедиционного корпуса. Власти обратились с просьбой к командованию и получили разрешение на аренду инструмента.

Процессия была впечатляющей: десятка два чернокожих носильщиков, галдя, тащили старинное ободранное пианино "Гаво", от которого по дороге отваливались детали. Я аккуратно подбирал их, чтобы потом на сцене гостиничного конгресс-холла с помощью сотрудника нашего посольства приладить все на свои места. Ключа для настройки, разумеется, не было, и Политковскому пришлось опускать строй своего "Гварнери" почти до альтового тембра. Делать было нечего - концерт мы сыграли, он прошел с большим успехом, но это стоило нам огромных усилий.

"Ну и корыто! - с ненавистью пнул Политковский пианино. - "Гавее" и не придумаешь!"

"Да уж, - меланхолично согласился сотрудник посольства. - Но пусть вас утешает сознание того, что на хорошем инструменте сыграют любые музыканты, а на таком "Гаве" - только настоящие мастера!"

* * *

Перед концертом в Кампале, столице Уганды, нам подарили настоящие африканские тамтамы из шкуры ламы и с камешками внутри, отпугивающими злых духов. Свой тамтам я опробовал сразу в том концерте. Обычно в конце программы Политковский играл грузинский танец "Долури", написанный композитором Мачавариани для скрипки соло. Стремительная темпераментная пьеса всегда имела успех. Чтобы не сидеть на сцене без дела, я поставил тамтам между ног и начал выстукивать ритм "Долури" в ансамбле со скрипачом. Успех был обвальный - нам пришлось еще дважды бисировать пьесу. На следующий день газеты писали, что африканский инструмент словно создан для грузинских ритмов.

"Ну что ж, старик, теперь тебе придется всегда возить с собой эту штуку, - хитро прищурился Игорь. - Славу надо оправдывать. Я думаю, что в Союзе ты будешь первым концертным тамтамистом".

* * *

Мы гастролировали по городам Закавказья с циклом бетховенских сонат. В одном маленьком городке на аэродроме нас встречал представитель Дома офицеров, где был объявлен концерт. Он приветливо поздоровался, но в глазах было ожидание.

- А где ваш третий? - наконец спросил он.

- Нас только двое, - ответил Политковский.

- А я заказал в гостинице три номера, - растерянно сказал военный. - Мне показалось, что на афише три фамилии.

На афише действительно друг под другом были расположены три фамилии:

Бетховен - скрипичные сонаты.

Политковский - скрипка.

Эпштейн - фортепиано.

Как жаль, что Бетховен не смог воспользоваться кавказским гостеприимством: номер-то был с видом на море!

* * *

Успех пианиста С. на концерте был безусловным. Публика требовала бисов.

- Что будете играть? - спросила за кулисами ведущая.

- Объявите три вальса Брамса, - бросил на ходу пианист и отправился на очередной поклон.

Ведущая выплыла на сцену и провозгласила:

- Три Брамса вальса!

Почувствовав, что что-то не так, она торопливо поправилась:

- Простите, вальс три Брамса!

* * *

В молодые годы скрипач Эдуард Грач выступал иногда "в антураже" Майи Плисецкой, исполняя партию скрипки в знаменитом "Умирающем лебеде". Однажды на репетиции осветитель, видимо, увлекшись музыкой, слишком долго держал в луче прожектора скрипача. С режиссерского пульта прозвучала раздраженная команда:

- Свет на Лебедя, а не на Грача!

Источник