| Дон Жуан: две версии одной легенды |
Впервые два шедевра – опера Моцарта и пьеса Пушкина – прозвучали в одном концерте Календарь памятных дат и праздников февраля сформировал концертную афишу Томской филармонии: «Легенда о Дон Жуане» прозвучала 13 февраля, спустя три дня после дня памяти А. С. Пушкина и накануне Дня святого Валентина, который во всем мире считается днем влюбленных. Поэтому, с одной стороны, концерт был посвящен Пушкину (в этом году мир отметит его 220-й день рождения), а с другой стороны – тему и содержание концерта задало имя, овеянное легендами, ставшее символом любвеобилия и непостоянства – Дон Жуан. К этому образу, к этой средневековой легенде о наказании распутника и авантюриста, за минувшие столетия обращались разные авторы и создали свои творения в разных видах искусства. Концерт «Легенда о Дон Жуане» была построения на сравнении двух авторских стратегий – Моцарта и Пушкина. И, оказалось, что и композитор, и поэт в силу своего гения, нарушали каноны, и именно поэтому им удалось создать непревзойденные шедевры. Соединить две линии – оперную и драматическую – такую серьезную задачу поставили перед собой участники проекта, в который вошли не только солисты филармонии, но приглашенные солисты – Елена Бурова (сопрано), Елена Косточка (сопрано) и Валерий Федорец (баритон). Автор проекта и ведущая концерта – музыковед Василина Сыпченко – во вступительном слове подчеркнула, что на этот рискованный эксперимент подвиг … Пушкин. И действительно так, в его «Каменном госте» есть ключ к художественному решению: «Из наслаждений жизни Одной любви музыка уступает; Но и любовь мелодия…». Три составляющих – поэзия, музыка и любовь – не только оправдали смелый замысел, но и сделали концерт привлекательным для слушателей.  Неслучайно Моцарт обозначил жанр своей оперы как «веселая драма», проявив уже в нем замысел сочинения: комическое и трагическое рядом, всегда рядом. Комическое, буффонное в опере, безусловно, связано с образом и линией слуги Дон Жуана - Лепорелло. Именно он появился первым на сцене. Валерий Федорец пел партию Лепорелло на русском языке, и комическое было очевидным даже для неискушенного слушателя. Лепорелло Федорца сетовал на свое незавидное положение слуги, на долю которого достаются одни страдания. Но его интонация, его жесты и сценическое поведение артиста заставляли слушателей улыбаться и даже смеяться. У Моцарта слуга ведет хронику похождений своего хозяина, составляя тот самый донжуанский список. В концертном варианте линия похождений севильского распутника представлена была чередой дуэтов: Церлины – Екатерины Клеменс и Дон Жуана – Евгения Штейнмиллера, Доны Эльвиры – Елены Буровой и Дон Жуана, и даже оперные диалоги Церлины с ее женихом Мазетто – Вячеславом Клименко вписываются в тему похождений Дон Жуана, ведь Мазетто – такая же жертва действий сеньора Жуана (или Джовани в итальянском варианте), как и Церлина. Герой Клименко и вел себя, как классический простак: сначала сердился на невесту и возмущался действиями Жуана, но в конце простил свою Церлину, поверив ее льстивым словам.  Однако благородные черты оперного героя в исполнении Е. Штейнмиллера породнили его с пушкинским Доном Гуаном. Любовная игра — едва ли не единственное (кроме дуэли) занятие Дона Гуана, именно она и была представлена в исполнении солиста Томской филармонии наиболее убедительна. Роль «вечного любовника» предполагает авантюрность характера, легкость отношения к жизни и смерти, веселый эротизм. Сохраняя эти черты, Пушкин с помощью подчеркнуто «испанской» транскрипции имени (вошедшего в русскую традицию во французской огласовке) несколько обособил своего героя от его многочисленных литературно-театральных предшественников. И прежде всего Жуана из оперы Моцарта. Так считают литературоведы. Но в концертном исполнении томских музыкантов моцартовский Дон Жуан оказался ярче, живее, пушкинского героя. Чтение с листа текста трагедии, следует признать, произвело меньший эффект, чем пение. Однако стратегия автора пьесы, которая вошла третьей частью в цикл «Маленьких трагедий» (пьеса была написана в ноябре 1930 года, в первую болдинскую осень), была представлена на вечере. И не только в звучащих фрагментах трагедии, но и в крупных планах женских портретов – Анны (Елена Косточка) и Лауры – Ирины Макаровой. Именно эти образы в пьесе Пушкина стали не просто упоминанием, но полноценными художественными образами. На филармонической сцене она были представлены музыкой Моцарта и Даргомыжского.  Текст: Татьяна Веснина. Фото: Игорь Волк. |
