Эталон Возрождения – любовь и свобода

Концерт «La Renaissance», вновь соединивший Тюмень и Томск, с одной стороны стал продолжением «Лабиринтов…», с другой открыл серию новых концертов, посвященных другой не менее интересной и такой же мало знакомой (с музыкальной точки зрения) эпохи.

Хотя с Возрождением или Ренессансом у рядового слушателя возникает гораздо больше культурных ассоциаций, но они скорее литературные или живописные. Ведь это была эпоха, давшая миру Данте и Петрарку, Боккаччо и Тассо, Томаса Мора и Эразма Роттердамского, Шекспира и Чосера, Рабле и Сервантеса в литературе, Джотто, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля, Караваджо, Боттичелли, Тициана, Брейгеля и Дюрера в изобразительном искусстве.

На фоне таких титанов имена композиторов, перечисленных в программе концерта – Гийом де Машо, Генрих Исаак, Арнольт Шлик, Франческа Каччини и другие, практически ничего не говорят современному человеку. Только два имени могут показаться знакомыми – это король Англии Генрих VIII и его жена Анна Болейн, им же казенная. И опять же они знакомы нам благодаря литературе и кинематографу.

Так что концерт «La Renaissance» – скорее знакомство с terra incognita, чем возвращение памятью в любимые места. Музыкальную фактуру эпохи Возрождения создавали скрипка, альт, орган, волынка, шалмей, гобой, блок-флейта, ударные, два сопрано и баритон.

Путешествие во времени и пространстве, как уже говорилось, началось на границе исторических и культурных эпох. «Этот переходный период получил название Ars nova», - напомнила Мария Блажевич, которая вновь выступила не только как музыкант, но и как музыковед.

Гийом де Машо, исполненный на органе, сразу обозначил главное и существенное отличие человека Ренессанса от человека минувшей эпохи – оно в отношении к женщине. Французский рыцарь, поэт и композитор воспевал женщину. Она была для него божеством и в то же время любимой. Рефрен его стиха, написанного в жанре виреле, с одной стороны сохраняет канон рыцарского средневекового этикета: «Боже, как я люблю ее чистой и нежной любовью. Я буду служить ей без раздумий», с другой – в нем отчетливо проявилась куртуазность, свойственная эпохе Ренессанса.

Зрители услышали песнь в инструментальном варианте, ибо в те времена два варианта были равнозначны. Но для тех, кто слушал музыку у экрана компьютера в Томске, инструментальная версия подарила возможность познакомиться с музыкантами Тюмени и Ижевска – Сергеем Головиным (блок-флейта), Даниилом Елькиным (скрипка), Алексеем Самусенко (альт) и Антоном Димитровым (ударные).

Куртуазность чувствовалась и в мелодии, которая нежно лилась, подобно ручью в тенистой роще. Звучание блок-флейты переливалось в звуки скрипки, затем вступал альт, его сменял орган, клавишные и струнные инструменты оттенял треугольник и пиццикато на альте… И так, перекликаясь и переливаясь, неспешно лилась успокаивающая, велеречивая мелодия. Во всем ее строе, равномерности и неспешности угадывался размеренный ритм жизни аристократии, ведь светская музыка предназначалась для ушей сильных мира сего.

Но для уха сегодняшнего неподготовленного слушателя, коими являются многие из нас, сочинение Гийома де Машо на первый взгляд мало отличается от сочинений его предшественников. Именно на эту особенность – на «одинаковость» музыки двух эпох – и обратила внимание Мария Блажевич. Если в литературе и живописи граница эпох шла по линии интереса к человеку, к его обычной жизни (именно этот интерес и отличает культуру Возрождения), то в музыке и в XV веке сохранялось господство литургических жанров, а главной темой была тема Бога. Да и по характеру она была той же - неспешной, торжественной и отстраненной от живых человеческих эмоций. Она звала вверх, к высоким, мистическим идеалам. Хотя, как написал в своем трактате Арнольт Шлик, она создавалась «для исцеления огорчений». Его литургическое сочинение для одномануального органа, прозвучавшее в изумительном исполнении Марии Блажевич, можно охарактеризовать, как размеренное и уравновешенное. Такая музыка действительно не мешает думать о Боге и разговаривать с ним.

Музыку строгую, размеренную, даже холодную, лишенную страсти писали все органисты тех столетий, не важно, где они жили и откуда были родом из Нидерландов, как Генрих Исаак, или из Австрии, как Пауль Хофхаймер. Но эстетический принцип Возрождения – гармония и красота, заложенный в их музыке, сделал ее привлекательной и для человека нашего времени. Недаром спустя почти пять веков, музыка Исаака привлекла внимание таких ярких композиторов ХХ века, как Вебер и Стравинский.

Контрастом по отношению к этой литургической музыке звучала музыка танцевальная. Ведь если верить Рабле, Шекспиру и Брейгелю самым лучшим временем в эпоху Возрождения было время карнавалов. Как заметил филолог ХХ века Михаил Бахтин, исследовавший творчество Рабле, карнавал – это особое состояние духа. Это не просто праздник – это совсем другая жизнь. И эту другую жизнь дали почувствовать танцы. Шотландская волынка в руках Сергея Головина в средневековом танце турдион (Tourdion), как никакой другой инструмент, придала необходимый возрожденческий колорит концерту.

К слову, в эпоху Ренессанса изменилось и отношение простых людей к религии. Распространенная в народе теория Франциска Ассизского, что только тот верит, кто чувствует, в корне отличалась от догматов Папской церкви. Францискианство сначала церковью была объявлена ересью, и лишь позже узаконено, когда Римский престол ничего не смог противопоставить новой религии Франциска, который учил людей любить Бога, ближних, природу, животных и весь сущий мир.

Любовь со временем стала и главной темой в музыке. В рамках концерта тема любви оказалась связанной с двумя историческими персонажами – Генрихом VIII и его женой Анной Болейн. В период ухаживаний, согласно легенде, король Англии и Ирландии написал песню «Зеленые рукава». Эта песня пережила своего создателя и прославила его не меньше, чем реформаторство церкви (с легкой руки Генриха VIII в Ирландии распространился протестантизм) и его шесть жен, из которых двух он казнил. Казнена была и Анна Болейн, обвиненная в супружеской и государственной измене. Но в Тауэре, в ночь перед казнью она и написала песню «О, смерть, дай мне уснуть», которая также вошла в музыкальную историю страны.

«Зеленые рукава» прозвучали в исполнении солиста Томской филармонии Вячеслава Клименко, а песню Анны Болейн исполнила Эльвира Саниевская (сопрано, Тюмень). Еще одну песню Генриха VIII, написанную им в 18 лет, исполнили солисты Томска и Тюмени Юлия Шинкевич, Вячеслав Клименко и Эльвира Саниевская. Как и положено, молодому человеку, он воспевал развлечения, вернее свои увлечения – фехтование, охоту, рыцарские турниры, словом, досуг короля в хорошем обществе. Веселая и ритмичная музыка сбросила с Ренессанса покров размеренных чувств – в песне чувствовался призыв к действиям и осуждались лень и апатия, как греховное поведение.

Мария Блажевич составила программу концерта так,что ближе к финалу слушатели вновь оказались на территории Туманного Альбиона, но уже в эпоху царствования королевы Елизаветы, дочери Анны Болейн и Генриха VIII. Музыка, разделенная временем, но живущая в прежнем пространстве – королевских покоях, оказалась уже не такой разгульной и веселой, какую сочинял отец Елизаветы. Королева-девственница любила мелодии, которые были созвучны ее характеру – размеренные, несколько меланхоличные, а если и веселые, то в меру. Она и сама играла на старинном клавишном инструменте – вёрджинеле, который и получил свое название в ее честь (irginal, от «virgin» — «дева», «барышня»), и приглашала музыкантов. На пору ее царствования пришелся расцвет клавирной музыки. При ее дворе творили манерный Орландо Гиббонс и брутальный Джон Булл. Их произведения исполнил ансамбль тюменских музыкантов и органистка Томской филармонии Мария Блажевич.

Другую трактовку любви дала женщина-композитор Франческа Каччини, автор 36 песен о любви, создательница первой оперы. Перед слушателями, переживающими тяготы коронавирусной пандемии, образ прекрасной Франчески создала солистка Томской филармонии Юлия Шинкевич. В характере любовной песни уже чувствовался переход к страстям эпохи барокко, а в концерте - завершение первого выступления-лекции о Ренессансе.

Завершила же концерт анонимная музыка, которая звучала на свадьбе Людовика XIII – это уже начало XVII века и конец эпохи Возрождения.

Подобно героям Боккаччо, которые услаждали слух друзей разными историями, дабы поднять друг другу настроение в изоляции и не думать о печальном, современные музыканты двух городов поступили также – они «рассказывали» себе и другим занимательные истории о том, как любили в иные века, как страдали не только в бедных домах, но и в королевских покоях.

Однако рассказ о Возрождении не исчерпан. «У нас есть истории о мадригале, мессе и мотете – жанрах, без которых невозможно представить музыку Возрождения», - заметила Мария Блажевич и пообещала рассказать о них в следующем концерте.

Татьяна ВЕСНИНА