| СКАНДИНАВСКАЯ САГА |
 СКАНДИНАВСКАЯ САГА Скрипач Сергей Поспелов и Томский академический симфонический оркестр пригласили томичей в сказку и познакомили публику с композиторами Швеции, Норвегии, Финляндии и Дании Афиша концерта абонементного цикла «Музыка мира» сезна 20/21 давала самые точные указатели, где искать Лапландию, страну, которой нет ни на одной географической или политической карте. Ориентирами для слушателей служили имена композиторов, чьи произведения составили программу концерта. Ян Сибелиус – это, конечно, Финляндия. Эдвард Григ – безусловно, Норвегия. Сложнее, с Юханом Свенсеном, Хуго Альвеном и Нильсом Гаде – их имена не на слуху. Но анонсы в социальных сетях, на сайте филармонии, интуиция и культурная память подсказывали – искать их надо там же, в Северной Европе. «Википедия» соглашалась: Лапландией называли большую территорию на севере Европы, где сегодня живут финны, шведы, датчане, норвежцы и отчасти русские. Помог и великий сказочник – Г.Х. Андресен. Именно в его «Снежной королеве» путь в Лапландию описан подробно, со всеми приметами. Эти приметы и «оживили» сцену Большого концертного зала Филармонии – в день концерта на ней появились северные олени, снежинки, а пока звучала музыка, всполохи зеленого, синего, желтого, фиолетового, красного цветов на серебристых кулисах создавали иллюзию северного сияния. За всю эту красоту стоит поблагодарить работников постановочной части и художников по свету. Они сделали все, чтобы заключительный вечер в череде новогодних праздников, даже самый взрослый и серьезный посетитель филармонии почувствовал себя немного ребенком, окунулся в сказочную атмосферу. И слушатели не упустили свой шанс: до концерта и в антракте фотографировались в фойе около различных сказочных инсталляций, а ведущий концерта Евгений Шевелев настроил всех на получение большого удовольствия от музыки и, точно сказочник, произнес волшебное заклинание: «Кунстнерфоренинген»! И сразу на сцену вышел художественный руководитель и главный дирижер Томского академического симфонического оркестра Михаил Грановский. Именно он предложил и проложил маршрут путешествия в сказочную Лапландию. - Музыка скандинавских композиторов – это огромный пласт мировой культуры, которая имеет свои особенности, отличается от других культур, но которую жители России знают мало, - считает маэстро. – Программа выстроена как пиршество скандинавских красок. «Кунстнерфоренинген»! - произнесли вслед за ведущим слушатели, как только раздались первые такты полонеза «Карнавал норвежских художников» Юхана Свенсена. Благодаря подсказке Евгения Шевелева все знали, что с норвежского «кунстнерфоренинген» переводится как Союз художников, а еще точнее, Союз художников Христиании – так раньше называлась столица Норвегии Осло. В 1874 году Союз возглавил композитор Юхан Свенсен, и для ежегодного карнавала, который устраивали художники, он написал свой «Карнавал». Впрочем, вначале полонез имел другое название - «Свадьба в Довре», и оно связывало музыку с девизом праздника «Брак принца карнавала с дочерью Горного короля» и прямо отсылало к драме Генрика Ибсена «Пер Гюнт», написанной десятью годами ранее. Вот так и вышло, что Свенсен на два года опередил Эдварда Грига, чья музыка к драме Ибсена прозвучала на премьере в театре Осло. Но когда в 1881 году Свенсен стал готовить ноты к публикации, он, во-первых, переработал произведение, а, во-вторых, изменил название, и под именем «Карнавал норвежских художников» оно и вошло в мировую музыкальную литературу. В Томске сочинение Свенсена (впрочем, как и его другие произведения) до 16 января 2021 года никогда не исполнялось. Да и звучало ли оно вообще в России в XXI веке? А в ХХ? Ответить на эти вопросы не берется даже «Википедия». Для томской публики знакомым было только название пьесы, которая стала источником вдохновения для двух композиторов. Парадокс: драма Ибсена, социального и антиромантического содержания, где осуждается национализм, известна большинству через романтическую музыку Эдварда Грига. У Грига Пер Гюнт показан в ореоле странника и бунтаря. А как у Свенсена? Ответить на этот вопрос предстояло слушателям и оркестру. Поэтому «Карнавал художников» слушали внимательно. А вслушавшись, обнаружили красивую музыку. Просто красивую музыку, под которую хочется танцевать, скакать вприпрыжку, как это делали норвежцы в XIX веке, веселиться, радоваться, смеяться, наслаждаться жизнью. Что собственно и предполагает карнавал. Ведь карнавал – это особое состояние жизни, где невозможное возможно, где все немножко не так, как обычно. Но даже комические краски, когда литавры и медные тарелки намеренно преувеличенно подчеркивали торжественность и величие шествия Горного короля и троллей, не казались гротескными, сатирическими. Вальсовое звучание скрипок, альтов и флейт обволакивало такой негой, что не оставалось сомнений: и у Свенсена романтизм одержал верх над остротой социальной драмы. А по-другому и невозможно! В этом «северном сиянии» танцевальной музыки и игры софитов даже такой бездельник, предатель, хвастун и гонец за славой, как Пер Гюнт, казался великаном, особенно на фоне троллей и горных королей… Слабое знание скандинавского фольклора не мешало наслаждаться музыкой и ощущать себя путешественником в сказочном королевстве. Воспоминания участника того карнавального шествия 1874 года, озвученные ведущим концерта, помогли вообразить и помещение, где в танце сходились разом 80 пар танцующих в карнавальных нарядах, где стоял шум, а интерьер напоминал царство Горного короля, и увидеть тени троллей, что мелькали за ударами медных тарелок и пассажами тромбонов, и главных героев – Пер Гюнта и Анитру. Но подумалось: уж если для современников Свенсена, Ибсена и Грига скандинавский фольклор был чем-то удивительным и необычным, то что говорить о нас! Знаем мы о нем в общих чертах – тролли, гномы, великаны… Для скандинавских композиторов-романтиков, которые вплетали в свои произведения мотивы народных песен и танцев, фольклор был незамутненным источником вдохновения и особой формой патриотизма, способом прославить свои страны. Ведь в народной музыке - характер нации, память о предках, элементы обрядов. Сибелиусу и Григу это удалось больше других – их музыка стала визитной карточкой Финдяндии и Норвегии. «Пер Гюнт» Эдварда Грига, которым оркестр открыл второе отделение концерта, рисовал совсем другую картину, чем ту, что создал Свенсен. Спрингар, похожий на польку, отзвуки народных песен, что вплетались в «Карнавал норвежских художников» и составляли его характерную особенность, - весь этот «приземленный» колорит народных мелодий отступил перед волшебством прозрачных гармоний живописного «Утра», где тембры флейты и гобоя образуют пасторальный мотив, перед сдержанной лаконичностью и возвышенной лирикой в «Смерти Озе», перед грациозностью и пленительной красотой восточного «Танца Анитры», даже перед мрачным маршем в «Пещере Горного короля», когда с каждым тактом темп все ускоряется, и вот уже оркестровое тутти обрушивается на слушателя грохочущей лавиной… Михаил Грановский выбрал первую сюиту «Пер Гюнт» из музыки к драме Ибсена. Вместе с оркестром маэстро подарил слушателям возможность в очередной раз насладиться шедевром. Но перед Григом прозвучала еще одна шедевральная музыка. Это был Концерт № 1 для скрипки с оркестром Яна Сибелиуса. - Концерт для скрипки с оркестром Сибелиуса – для меня концерт номер один среди всех скрипичных, - заявил журналистам главный дирижер оркестра накануне концерта «Музыка Лапландии». – Я не знаю, что может быть, лучше. Я обожаю этот Концерт и считаю его недосягаемым по по глубине высказывания. Эта музыка переворачивает душу. Страстная, проникновенная, лирическая, сказочно-прекрасная – так можно сказать об этой музыке. И вместе с тем – технически сложная, требующая от исполнителя виртуозности. Многие берутся играть этот Концерт Сибелиуса, очаровываясь его красотой и гениальностью, но не всем удается. Сергей Поспелов, солист Московской филармонии, смог передать в своей игре то экзальтированное отношение Сибелиуса к красоте природы, которое тот «зашифровал» в этом произведении. Изумительные по чувственности и лирике сольные каденции скрипки завораживали своей чистотой и яркостью. Казалось невероятным, как мягкий почти маслянистый звук обладал такой полетностью и чистотой. Поспелов играл сердцем. Его скрипка работы итальянского мастера XVIII века Андре Гальяно пела и рисовала волшебные картины природы Финляндии. Правда, когда Сибелиус писал свой Концерт, «страна тысячи озер» входила в состав Российской империи. Так что эта сказочная музыка – немного и про нас. Но во время концерта думалось о другом. Об ансамблевой игре. Диалоги солиста с оркестром, особенно в третьей темпераментной части Концерта и в финале с его упругим пунктирным ритмом, были настолько захватывающи, что вовлекали и слушателей в эту скандинавскую сказку. Именно в силу своей сложности скрипичный Концерт Сибелиуса в Томске не исполнялся очень давно. А Каприччио для скрипки с оркестром датчанина Нильса Гаде прозвучало вообще впервые. Да и в мире к этому сочинению эпохи романтизма, по словам маэстро, обращаются редко. Сергей Поспелов согласился разучить его специально для программы «Музыка Лапландии». Открытие этой музыки обогатило всех – и солиста, и оркестр, и, конечно, слушателей, а программа получила логическую стройность. Ведь «Каприччио» – произведение одного из ранних скандинавских романтиков. Гаде – старший современник Грига, его учитель в Копенгагенской консерватории, а его «Каприччио» создано намного раньше, чем все прозвучавшие в концерте произведения. Неформальный статус короля датской музыки, который Нильс Гаде заслужил еще при жизни, в какой-то мере можно объяснить и той музыкой, что прозвучала 16 января в Томске. Ее прихотливость, заложенная самим жанром каприччио, весьма популярным в XIX веке, нежность, лиричность и волшебная красота сродни сказкам другого датчанина – Андресена. Но его музыкальная сказка не о путешествии, а о верности Русалочки, о превращении гадкого утенка в прекрасного лебедя или о беззаветной преданности влюбленного Трубочиста. А кому-то Каприччио напомнило историю о спасительной любви Элизы к братьям в «Диких лебедях». Но совершенно точно, что написанное в темпе «allegro moderato», Каприччио еще раз позволило слушателям насладиться необыкновенно красивым голосом скрипки Сергея Поспелова. Надо сказать, что история скрипки Сергея Поспелова похожа на сказку. Много лет и даже много десятилетий скрипка, изготовленная еще в середине XVIII столетия, точно Спящая красавица, лежала в разобранном виде у коллекционера картин, и, казалось, она никогда больше не запоет. Но вот ее купил Поспелов, и к ней прикоснулись сначала руки мастера Василия Вяткина, а потом и пальцы музыканта. И скрипка ожила, задышала, запела. И чем больше проходит времени с ее второго рождения, тем ярче и красивее становится ее голос. Пока звучала скрипка, слушателей не покидало ощущение, что инструмент и исполнитель – одно целое. Сергей Поспелов впервые играл с Томским оркестром (первоначально его приезд планировался еще в августе для исполнения «Пасторальной» симфонии Бетховена), но стиль его игры ветеранам оркестра, таким, как народный артист России Сергей Зеленкин, напомнил о манере исполнения выдающегося скрипача Эдуарда Грача, который в середине ХХ века не раз выступал в Томске. И это не удивительно. - Я учусь у Эдуарда Давидовича с 9 класса ЦМШ, - подтвердил музыкант. – И в консерватории, и в аспирантуре в его классе. И сейчас работаю у него ассистентом, преподаю на кафедре. Максимально, что можно было взять у этого феноменального педагога и скрипача, я взял. Хотя, конечно, взять все не получится – таким нужно родиться. Но в моей манере можно услышать нотки Эдуарда Давидовича, и я надеюсь, что я – его продолжатель. Тайный музыкальный код Северной Европы, пожалуй, невозможно полностью расшифровать без «Шведской рапсодии» Хуго Альвена. Она стала третьей томской премьерой, прозвучавшей в концерте «Музыка Лапландии». Сочинение еще одного скандинавского романтика вновь вернуло публику в атмосферу народного гуляния, где место танцам – парным и сольным мужским, когда можно показать свою удаль и мастерство, не только в море. Народные мелодии в «Шведской рапсодии», которую сам композитор назвал «Торжеством летнего солнцестояния», напрямую отсылают к обрядовому празднику – Дню летнего солнцестояния, когда в полночь зажигают костры, а незамужние девушки плетут особый венок, состоящий из семи разных видов цветов, опускают его в воду и просят суженного появится-показаться во сне, когда вокруг раздается запах малосольной селедочки, кровяных колбасок, поджаренных на открытом огне, и аромат сурового северного моря, который въедается в одежду не только рыбаков и яхтсменов, но и любителей водить хороводы, танцевать халлинг или спрингар. Низкие голоса оркестра – контрабасы, фаготы, тромбоны – в этой Рапсодии выступали в роли парней-увальней, которые ринулись танцевать, но озорные девушки, образ которых создали скрипки и флейты, дали им форы. В этот веселый народный танец врывался тяжелый гул моря. Он напоминал о нелегкой доле моряков, подолгу оторванных от своих семей, и тут вступала нежная арфа, которая, как дуновение нежного ветра, напоминала суровым мужчинам о родном береге, родной земле, где их любят и ждут… Оркестр под управлением Михаила Грановского рисовал подробную, эпическую картину в импрессионистическом стиле. И эта картина была похожа на морские полотна тезки композитора – Хуго Оверстерёма или пейзажи Кнута Акселя Линдсмана. …Путешествие в сказочную Лапландию завершилось неожиданно – приветом из Аргентины. Гость Томска Сергей Поспелов подарил томской публике в благодарность за горячий прием Каприс № 3 Астора Пьяццоллы. А Михаил Грановский на правах художественного руководителя оркестра и хозяина сцены в этот вечер поблагодарил слушателей за любовь к симфонической музыке, Томскому оркестру и за мужество. Ведь у любой сказки должен быть счастливый конец. Текст: Татьяна ВЕСНИНА Фото: Игорь ВОЛК        |
